Конференции и совещания
Попков В.И.,
кандидат филологических наук, доцент
г. Мичуринск
Нравственные уроки ученого.
Встречи с академиком Д.С. Лихачевым
Труды Дмитрия Сергеевича Лихачева (27.XI.1906 Петербург — 29. IX. 1999. С.-Петербург) - не теряют своей свежести, признания и научной значимости.
За ними сложная жизнь, огромная работа. Каждое новое слово в науке наталкивалось на непонимание, возражения. Будь то мысли о реалистических элементах в литературе Древней Руси, Втором Южно-Славянском влиянии или системном изучении литературы, приходилось оттачивать идеи в открытых дискуссиях.
Но с какой культурой, тактом, с каким джентльменским почтением относился он к своим оппонентам. Эта интеллигентность и была его природным свойством.
Это потом придет признание: трижды будет удостоен звания лауреата Государственной премии (1952, 1970, 1989), после защиты докторской диссертации «Очерки по истории литературных форм летописания XI-XVI вв.» в 1947 г. его изберут сначала членом-корреспондентом АН СССР, а потом действенным членом АН СССР и ряда академий других стран: Австрии (1960), Сербии (1972), Венгрии (1973). Он почетный доктор Оксфордского, Эдинбургского, Цюрихского, Торунского и других университетов.
С 1954 г. Д.С. Лихачев возглавлял Отдел древнерусской литературы Пушкинского дома Академии Наук.
О нем вполне можно сказать словами, которыми охарактеризовал замечательный русский историк В.О. Ключевский, другого ученого своего учителя С.М. Соловьева: «В жизни ученого главные биографические факты - книги, важнейшие события - мысли» (В.О. Ключевской. Соч. в 9 т., Т VII С. 318).
Когда Дмитрий Сергеевич Лихачев окончил свой земной путь, Сергей Аверинцев сказал: «С ним ушла целая эпоха», а Александр Панченко отметил, что его заменить никем нельзя.
Да, в моем понимании он наиболее ярко отразил время в числе немногих деятелей XX века, таких, как Леонид Леонов, Сергей Сахаров, Харитон, Александр Солженицын.
И прежде всего, Лихачев символизировал древнерусскую литературу. Он так глубоко копнул, что, кажется, глубже и нельзя. Его труды «Возникновение древнерусской литературы», «Развитие русской литературы XI — XVII вв.», «Русские летописи и их культурно-историческое значение», «Человек в литературе Древней Руси», «Источниковедение», «Слово о полку Игореве и культура его времени», «Поэтика древнерусской литературы», «Великое наследие» широкого читателя вводят в контекст не только русской, но и мировой культуры; каждое литературное явление он рассматривал на широком культурологическом фоне и, может, потому и засверкала всеми красками забытая древнерусская литература, стала фактом живым и постоянно обновляющимся.
В горах Гарца мне посчастливилось заглядывать в самый глубокий колодец Европы. Его копали в горной скале сначала немецкий рыцарь, построивший замок, потом, по его завещанию, сын его, копали с постоянством и немецкой педантичностью сорок лет с среднем по 2 сантиметра в день. В наше время только чистили его 20 лет… Голова кружится, когда заглядываешь в глубину; удивляешься и делу рук человеческих — что там есть вода и что в ясный день на вас смотрят звезды… Работы Лихачева вот такой же глубины. Он и времени на них затратил почти в два раза больше, нежели немецкий отец и сын вместе. Из глубин его работ смотрят сонмы подвижников церкви, святых, русских летописцев; открываются тайны забытых жанров, стилей.
Он обладал огромными познаниями, феноменальной трудоспособностью и обширной памятью. Свидетельство этого - и его книги, и выступления на научных симпозиумах различного ранга, в том числе на Международных съездах славистов, и беседы о нравственности, которые мне хочется назвать на древнерусский лад, омилиями. Он самый популярный ученый в наше время. Его труды по филологии цитируют не только ученые - медиевисты, но и экзегеты - богословы, лингвисты, историки и теоретики литературы, искусствоведы, культуроведы, культурологи; одним словом, Лихачев - это живое явление нашей культуры.
Хочу подтвердить это и впечатлениями от встреч с этим выдающимся человеком. Первая встреча состоялась в мае 1970 года. Аспирантом, будучи в научной командировке в Ленинграде и сомневаясь в значимости найденных мною литературных памятников демократического характера, относящихся к Смутному времени, решил я проконсультироваться у самого большого знатока древности. Я пришел в Пушкинский дом Академии наук на заседание Отдела древнерусской литературы. Д.С. Лихачев вел заседание вместо занемогшей Варвары Павловны Андриановой-Перетц. Я лишь мельком видел, как прошествовала по коридору эта величественная женщина, которая в почтенном возрасте сохраняла необыкновенную красоту, она была легендой. И Лихачева любила она не только за светлый ум, но и за красоту и величие: он был высок ростом, статен, строен и обладал манерами человека высочайшей культуры; при этом все это было столь естественно и органично, что не могло не поражать всех, кто с ним встречался.
С интересом прослушав доклады аспирантов и молодых исследователей о литературе XIV-XV веков, я по окончании подошел к столу председательствующего, но его окружили тут же десятки жаждущих пообщаться с ним. Он без спешки и суетности отвечал на вопросы каждого, внимательно выслушивал и успевал, опережая, поблагодарить за вопрос, что меня тогда особенно удивило, надо же… Я представился, сказал над чем работаю, задал свой вопрос и, к моему великому удивлению, услышал:
— Это те повести, о которых академик М.Н. Тихомиров писал? Правильно, что вы взялись за них; у нас руки до них не доходили. Очень нужная тема. Поезжайте в Псков, в книгохранилище к Творогову… Да с Малышевым познакомьтесь. Он дает рекомендацию.
— Уже познакомился…
— Вот и хорошо.
Меня поразило, что даже о таких, казалось бы, малозначащих псковских повестях он помнил… И это в монбланах рукописей, которые он переворошил за свою жизнь, он быстро откопал в своей памяти и эти. Его одобрения хватило на то, чтобы я утвердился в мысли о необходимости работы над ними, которых, как потом оказалось, хватило на диссертацию.
С Владимиром Ивановичем Малышевым, который уже при жизни был живой легендой, создав древнехранилище Пушкинского дома, о котором потом Дмитрий Жуков напишет документальную повесть «Владимир Иванович», я познакомился поближе, храню его письмо, он многое сделал для меня, но это уже другая история:
- А нельзя ли в Ваших Трудах отдела литературы, - осмелев, спросил у Лихачева.
— Это хорошо. Но сборник уже готов, если успеете прислать через месяц на 1 печатный лист, то есть 20 машинописных страниц, напечатаем…
К сожалению, статью в ТОДРЛ я послать не успел: по возвращению в Москву меня командировали в Германию комиссаром интернационального студенческого стройотряда, вот тут я и заглянул в самый глубокий в Европе колодец…
Второй раз я встречался с Д.С. Лихачевым в 1975 году в Ленинградском университете им. Жданова, он открывал научную конференцию, посвященную 175-летию первого издания «Слова о полку Игореве»… Лихачев предостерегал о вреде дилетантизма в науке, тогда только что вышла книга О. Сулейменова »Азъ и я«. О ней говорил в докладе ученик Д.С. Лихачева О.В. Творогов. Присутствие и выступление академика придавали необыкновенную торжественность и приподнятость, дух древности царил в актовом зале, где не было ни одного свободного места.
С того времени я решил заняться «Словом о полку Игореве». Повлиял Д.С. Лихачев.
Третий раз я встречался с Д.С. Лихачевым в сентябре в 1980 года в Туле на торжествах, посвященных 600-летию Куликовской битве. Целую неделю жили в гостинице «Тула», посещали Куликово поле, Ясную поляну. Дышали одним воздухом.
Открывал научную конференцию в Тульском пединституте наш земляк, тогдашний министр образования России Александр Иванович Данилов. Незадолго перед тем он перенес ампутацию ноги, ходил на протезе. Актовый зал располагался на третьем этаже; но свет отключили, и лифт встал. Министр и по ровному-то полу ходил с трудом, по ступенькам не мог; не на носилках же его нести на третий этаж… ЧП из ЧП.
Все нервничали. Первый секретарь, увенчанный аж девятью самыми большими орденами, кого-то распекал и принимал меры… Представляю, сколько чиновников лишилось кресел.
Все волновались, лишь один человек был стоически спокоен — Лихачев.
Доктор военно-исторических наук, генерал, выступая с докладом о Дмитрии Донском, убедительно доказывал гениальные способности стратега, умевшего удивительно точно выбрать время, место битвы и довести ее до логического конца… Но ни слова о Сергии Радонежском.
И вот на трибуне Дмитрий Сергеевич Лихачев. Он говорил о исихазме в русской литературе. И все представили величие игумена земли Русской Сергия Радонежского, святость князя Димитрия и его жены Евдокии, хотя тогда они еще не были канонизированы; говорил об Епифании Премудром, и сам представлялся всем нам таким премудрым человеком.
На Куликовом поле все было по самому высокому разряду тех застойных лет: и ансамбль Советской Армии под управлением Александрова, и известный на всю Европу Красноярский ансамбль песни и пляски, и генералитет, и космонавты А. Николаев и В. Севостьянов и даже победитель шахматных баталий А. Карпов. Но не было чего-то главного, не было христианского начала, ни патриарха Пимена, ни даже архиепископа - атеизм тогда был в апогее… Все это заменял собой Д.С. Лихачев. Он символизировал дух древности. И рядом с ним, хотя и оппоненты, но все же единомышленники, историк Ашурков, медиевист Н.И. Прокофьев, директор Эрмитажа Б.Б. Пиотровский, чародей из Михайловского - С. Гейченко… Дух православного начала царил благодаря Д.С. Лихачеву.
Все поехали на поклон к Л. Толстому в Ясную поляну. На память о тех незабываемых днях, о магической роли личности Лихачева у меня осталась общая фотография в Ясной поляне да том ТОДРЛ «Куликовская битва и подъем национального сознания» с дарственной надписью: «Дорогой Василий Иванович! От души желаю вам всего самого хорошего. Д. Лихачев. 4.09.80».
Он был по заслугам награжден орденом Андрея Первозванного. Сначала сказали: «Под №1». На второй день поправились: №1 отдали изобретателю автомата… Боже, давайте вы изобретателям автомата, атомных и водородных бомб и еще, какие хотите, награды, но не трогайте Андрея первозванного; он разве с автоматом приходил Русь крестить?
Лихачеву же этот орден дан заслуженно, он был рожден для него; да и сам был подобен апостолу, если не сказать пророку.
Говорят, А. Солженицын отказался от такого ордена… Тут не место обсуждать это. Но о гражданской позиции писателя напомню. Помните, как одна очень известная писательница в ЛГ обвинила А.И. Солженицына в молчании по поводу Чечни. Вот он и высказался своим жестом, своим поступком.
Но здесь другое.
Лихачев, вспомним, вошел в содружество с Горбачевым, возглавил Фонд культуры. И это имело историческое значение: с 1985 года передаются верующим Оптина пустынь, Курская Коренная пустынь и еще сотни памятников культуры… Именно Лихачев приближал это время, именно он сыграл роль в том, что отмечали во всем мире и год «Слова о полку Игореве», и год Сергия Радонежского, и год тысячелетия принятия христианства на Руси, и что Андрей Рублев и Дмитрий Донской были причислены к лику святых.
Да и сам он напоминает этакого святого…
Правда, он-то не всписывается в схему святости. Он был гражданином, для него все народы, все национальности, все религии близки.
Но преданность России, любимому делу — остануться примером для многих поколений.
Человек вовремя родился. Испытал все: и невзгоды ссылки, и тяготы блокады, и всемирное признание. Умер рано.
Как хотелось бы нам с таким человеком одолеть перевал из второго в третье тысячелетие. Все же с опытным ведущим было бы и надежнее, и спокойнее. Но его нет с нами.
Колодец, который он копал, не надо засыпать даже из праздного любопытства, даже цветами, даже монетами, ибо ими можно забить колодец.
В глубокий колодец лишь льют немного воды и слушают, как долго льется струя…
Подойдем к этому колодцу с почтением. Перечитаем его труды, книги, которые он редактировал: «Памятники литературы Древней Руси», ТОДРЛ. Он звал к компетенции в науке. Он воспитывал множество последователей.
Для него и писатели XIX века Л. Толстой, Н. Лесков, Ф. Достоевский и, конечно же, А. Пушкин, — были столь же любимы, как и Франциск Асизский, Сергий Радонежский, Епифаний Премудрый.
Солнце русской культуры закатилось.
Кого мы погребли, россияне…
Ушел атлант, державший на своих плечах небесный свод нашей науки и культуры.
Свод этот стал ниже, тяжелее.
Напряжемся, братия; возьмем часть тяжести на свои плечи и не будем ссылаться на немочи. Будем стараться сколько хватит сил…
Дни и труды его — в этом нам пример и подмога.
Комментарии читателей
Вы можете оставить свой комментарий:
