Статьи и литература
Георгиевский праздник / Муратов Н.П. Записки тамбовского губернатора
<...>
Обдумывая, как бы поторжественнее обставить шествие кавалеров от Покровской церкви к казармам, я решил попросить учебные заведения стать шпалерами на их пути, на что потребовался бы очень большой перерыв в занятиях, тем более, что мужские гимназии - казенная и частная Попова, обе женские, реальное училище, как раз были на пути, а семинария, хоть и в стороне, но совсем недалеко. Поговорив с архиереем и не встретив от него препятствий - о начале гражданских учебных заведений я уже не говорю - я начал свой объезд, приурочивая его к переменам.
В первый раз я появлялся перед всей массой учащихся, и начальство, находившееся уже тогда со мною в очень добрых отношениях, сильно, видимо, волновалось, желая показать товар лицом. Не только в мужских, но и в женских учебных заведениях строй, в котором стояли в залах воспитанники и воспитанницы, при моем входе был идеальный, тишина стояла мертвая, все начальство и то было навытяжку. Поздоровавшись и получив в ответ: "Здравия желаем", а у гимназисток - глубокий реверанс (то-то, я думаю, их репетировали), я сказал, что приехал по особому случаю. Кратко рассказав историю ордена, я более подробно остановился на жизни георгиевских кавалеров в глухих деревнях, в безотрадной обстановке ежедневной борьбы за существования в сплошных серых буднях. "А между тем, - продолжал я, - это те самые люди, за спиной которых мы жили в покое, довольствии, работали и учились. А они? Чтобы дать нам все это, они глядели в глаза смерти и совершенно случайно, по особому счастью, выскочили из ее объятий, они получили на память об этом своем подвиге белый крестик. Получили они его при торжественной обстановке. Гремела музыка, боевые товарищи отдавали им честь, самое высшее начальство снимало перед ними шапки; но все это прошло, как все проходит, остались одни воспоминания да белый крестик... И вот явилась мысль, в день орденского праздника, устроить торжество для героев, напомнить им, что великий подвиг их не забыт. 26-го числа мимо окон ваших пройдут они из церкви в казармы, где им будет приготовлено угощение. О, не думайте, пожалуйста, что у них будет красивый, величавый, бравый вид! Нет! Пройдут мимо вас люди с надорванным здоровьем, с преждевременной сединой, со следами на лице пережитых страданий от ран, болезней; будут калеки, совсем хилые, но у каждого на их бедной одежде - каком-нибудь драном полушубке или замызганном зипуне - будет то, что ни губернаторам, ни другим, значительно более высокопоставленным лицам, несмотря на все их чины и государственные заслуги, никогда не удастся получить - это белый крестик, знамя того великого в их жизни момента, когда,защищая родину, а с нею и нас всех, и не боясь смерти, они встречали и отражали врага. Вы, молодежь, вы, которые на смену нам придете служить России, если сердца ваши откликаются на то, что я сейчас сказал вам, то вы примите мое приглашение, выйдите на улицу перед проходом кавалеров, снимите шапки, поклонитесь им, а, может быть, и крикните ура. Как радостно им будет видеть ваши молодые лица и слышать ваши голоса! Это отнюдь не приказание, которое вам отдает ваш строгий губернатор, это только приглашение, на которое могут откликнуться лишь желающие, это только моя просьба". И я поклонился. Боже мой, что тут произошло. Грянуло такое "ура", точно все хотели лопнуть, причем, обступив меня плотной стеной, орали в каком-то исступлении мне прямо в лицо. Начальство плавало где-то вдали у берегов галдевшего около меня моря, и я делал усилия. чтобы не показать навертывавшейся на глаза слезы... И так всюду. Особенно усердствовали семинаристы, считавшиеся когда-то самыми непокорными. Ах, какие это были хорошие минуты!
Конечно, то, что я привел сейчас, не буквальный текст моих речей, которые варьировались, но общий характер их был именно таков.
В день праздника, на первых уроках, начальство просто с ног сбивалось. Учителя говорили впустую, да никто на них и не смотрел. Все внимание было направлено к окнам и ничего нельзя было поделать, потому что шельмецы на все уговоры отвечали: "Нам нельзя опоздать, он сам же нас пригласил!"
С 1908 по 1912 год день 26 ноября в Тамбове для учебных заведений сделался табельным и хотя все с утра собирались в гимназии но не для ученья. Не только местное начальство, попечитель махнули на это рукой. Один мой знакомый москвич, случайно приехавший в Тамбов в день праздника и остановленный на углу Большой улицы, через которую езда временно, от 11 до 12 часов, была закрыта, просто, что называется, рот разинул. И не мудрено: музыка, шествие войск, около 400 кавалеров, сзади кавалеров губернатор в полной форме под руку с хромым героем, а по бокам шпалерами в два ряда до двух тысяч учащихся, не считая народа, бесконечное "ура" и в воздухе туча шапок.
- Однако, как это у вас здорово.
- Да, довольно хорошо. А вы, наверное, "Русское Слово" читали.
Эта милая газета писала, что городовые у меня устраивали патриотические праздники, с обывателей на карьеристские затеи губернатора собираются колоссальные налоги, а учащиеся, "обязанные целый день стоять на улице - замораживаются". Полчаса стояния на улице обратились в целый день, но это еще туда-сюда, хоть что-нибудь, но откуда городовые и сборы - это было уж совсем не понятно.
Конечно, о том, что на улицу их учащихся выходили только желающие, что нежелающих не только не было, но даже числившиеся больными в этот день являлись в учебные заведения - не писали. Назло "Русскому Слову" как-то так случалось, что 26 ноября во всем городе и мороза выше 5-ти градусов не было.
Но история у нас будет писаться не по таким, как мои, запискам, не по рассказам, а по газетной летописи.
<...>
Муратов Н.П. Записки тамбовского губернатора. - Тамбов, 2007. - С. 90-92
Комментарии читателей
Вы можете оставить свой комментарий:
