tambovlib@gmail.com,
tambovlib@cult.tambov.gov.ru
тел: (4752) 72-77-00

Втр, срд, птн: с 10:00 до 19:00
Чтв: с 11:00 до 20:00
Сбт, воскр: с 10:00 до 18:00
Выходной день: понедельник

Статьи и литература

Новые публикации об Александре Сергеевиче Пушкине на страницах литературно-художественных журналов в 2010–2011 годах

Блохин, Н. «Что за прелесть эти сказки!..» : об удивительной судьбе сказки А. С. Пушкина «Сказка о попе и о работнике его Балде» [Текст] / Н. Блохин // Подъём. – 2011. – № 10. – С. 158-170.

О Пушкине написано много. Но архивы хранят еще немало тайн. О находке, которую сделали работники Государственного архива Ставропольского края, стало известно в 1998 году. В его фондах сохранилось целое дело на поэта. Завела его Ставропольская духовная консистория. Дело скандальное. Оно про то, как возмутилось местное духовенство «Сказкой о попе и о работнике его Балде». Именно так — с двумя предлогами «о» озаглавил сказку Пушкин, что часто игнорируют и издатели, и авторы статей. А начиналась история этой сказки так.

Бондарева, А. Дело мнимых наследниц [Текст] / А. Бондарева // Октябрь. – 2011. – № 4. – С. 174-176.

И Пушкин, как водится, здесь ни при чем. Ибо наследницы Ивана Петровича Белкина, выдуманного Александром Сергеевичем, оказались мнимыми, и к обоим писателям, как того следовало ожидать, имеют весьма опосредованное отношение. Но начнем сначала.
Не так давно в серии «Уроки русского» (издательств «Азбука-Аттикус» и «Ко-Либри») вышла антология прозы «Наследницы Белкина».
Как утверждают составители: «Задумывая серию „Уроки русского“, издательство не имело в виду включать в нее тематические антологии; еще менее намеревались мы публиковать здесь стилизацию».
В итоге пять писательниц: Нелли Мартова, Ульяна Гамаюн, Ирина Мамаева, Елена Соловьева и Анна Матвеева — совместно с составителями взялись доказать, что жанр повести сегодня не только не устарел, но и вполне может составить отдельную книгу.

Головин, В. В. «Барышня-крестьянка»: почему Баратынский «ржал и бился» [Текст] / В. В. Головин // Русская литература. – 2011. – № 2. – C. 119-135.

Критика и отзывы современников на «Повести Белкина» распадаются на четыре типа:
1. Неодобрительные рецензии — от сочувственных до уничижительных. М. П. Погодин назвал «Барышню-крестьянку» просто дурной повестью, а В. Г. Белинский — жалкой.
2. Пародические тексты — О. И. Синевского и, как нам кажется, О. Сомова. <...>
3. Единичные положительные оценки — «Повести Пушкина, так называемого Белкина, — писала М. Н. Волконская в письме к С. Н. Раевской в 1832 году, — являются здесь настоящие событием. Нет ничего привлекательнее и гармоничнее этой прозы. Все в ней картина. Он открыл новые пути нашим писателям.»
4. В. Кюхельбекер находил «Станционного смотрителя» смешным. Е. Баратынский, прочитав повести, как утверждает Пушкин, «ржал и бился».

Емелин, И. А. Изобразительно-выразительнные особенности ранней романтической лирики А. С. Пушкина [Текст] / И. А. Емелин // Русская словесность. – 2011. – № 3. – С.25-29

Изобразительно-выразительный потенциал ранней романтической лирики Пушкина можно рассматривать как часть закономерных изменений, происходивших и в эволюции художественного стиля, и в становлении нового мировосприятия и мироощущения поэта. «Южная» ссылка, наложившая особый отпечаток на его судьбе, не могла не повлиять на характер поэтических исканий в новой атмосфере, дававшей возможности выхода за рамки обыденной жизни и повседневности. Изменение основных черт изобразительно-выразительного плана было связано с переориентацией пушкинского творчества на новую поэтическую систему романтизма.

Козаревский, В. Скромный автор наш : об авторе «Евгения Онегина» [Текст] / Козаревский В. // Литературная учёба. – 2011. – № 2. – С. 103-167.

Замысел «Евгения Онегина», скорее всего, пришел к Пушкину при перечитывании романов Лоуренса Стерна, которого он чрезвычайно высоко ценил — его имя в письмах и критических статьях Пушкина встречается более десятка раз. С романом «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» Пушкин был хорошо знаком еще в лицее — либо во французском переводе, либо в русском, изданном в 1808 году, в на «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» он должен был обратить внимание, предположительно, на Юге, в Одессе, когда перед ним встала задача затяжной и нешуточной борьбы с Катениным и он стал искать форму для художественной сатиры.

Красухин, Г. Соавторы Белкина [Текст] / Геннадий Красухин // Вопросы литературы. – 2010. – № 1. – С. 227-247.

Большая редкость — писать о «Повестях Белкина» и пройти мимо известнейшей пушкинской цитаты. Вот и я начну именно с нее. Из письма Плетневу 9 декабря 1830 года: «Написал я прозой 5 повестей, от которых Баратынский ржет и бьется — и которые напечатаем также Anonyme. Под моим именем нельзя будет, ибо Булгарин заругает.» «Также» — потому что Anonyme Пушкин собирал издать еще и «Домик в Коломне», который, как и «Повести Белкина», написал в знаменитую Болдинскую осень 1830 года, а я привел цитату из письма, где поэт сообщает приятелю, чтО он привез из Болдина и как, по его мнению, этими новыми вещами стоит распорядиться.

Перзеке, А. «Медный всадник» Пушкина : семантический узел «отцовства и сыновства» [Текст] / А. Перзеке // Вопросы литературы. – 2010. – № 4. – С. 283-294.

Некогда Г. Макогоненко, выражая достаточно распространенные представления, считал, что «в „Полтаве“ проявились иллюзии Пушкина в отношении Петра, которые открыто корректировала поэма „Медный всадник“». Однако существующие свидетельства дают основания считать, что, как таковых, иллюзий по поводу царя у поэта никогда не было. Впервые в качестве историка Пушкин дает краткую характеристику Петру, называя его «сильным человеком», «северным исполином» и отмечая его огромную преобразовательную деятельность, в «Заметках по русской истории» в 1822 году. Говоря о величии царя и даже, по мнению С. Франка, восхищаясь им, Пушкин одновременно отмечает его деспотизм и презрение к народу — «...впрочем, все состояния, окованные без разбора, были равны перед его дубинкою. Все дрожало, все безмолвно повиновалось»; «Петр I презирал человечество, может быть, более чем Наполеон».

Перзеке, А. Произведения А. С. Пушкина о Петре и поэма «Медный всадник»: эволюция архетипа «отца и сына» [Текст] / А. Б. Перзеке // Русская литература. – 2010. – № 4. – С. 172-186

Творчество Пушкина буквально пронизано многочисленными сюжетными ипостасями широко распространенной в фольклоре архетипической оппозиции «отцовства и сыновства», что выступает одним из малоизученных его свойств. Это становится видно даже при самом беглом взгляде на произведения поэта разных лет и жанров. В «Повестях Белкина», например, в поле притяжения подобной семантики оказываются некоторые произведения, где она носит активный характер. Дуня из «Станционного смотрителя» предстает «блудной дочерью» безутешного отца, а Алексей Берестов из новеллы «Барышня-крестьянка» готов пойти против деспотической отцовской воли ради любви. Подобный мотив, правда, в значительно более «смягченной» форме встречается в «Метели» в истории побега Маши из родительского дома.

Поляковский, В. Портретная галерея Пушкина: миф, бренд, факт [Текст] / В. Поляковский, Никольский Е. // Литературная учёба. – 2011. – № 1. – С. 165-194.

Подлинная портретная галерея Александра Сергеевича Пушкина представляется обширной только на первый взгляд. Как известно, в издании Брокгауза-Ефрона помещено 6 портретов поэта, исполненных до 1827 года. Это прижизненные пушкинские портреты. Изображения его в тот же период, но сделанные уже после смерти, не верны. Желая во всем детально разобраться, насколько это возможно, ибо давно сие было, мы смиренно дерзнули в качестве главного источника материала использовать труд литературоведа XIX века Сигизмунда Либровича «Пушкин в портретах» и изыскания более поздних филологов, приобщившихся в меру возможностей своих к не столь уж ясной проблеме. Повествование господина Либровича начинается с цитаты из И. С. Тургенева, сказанной в тот момент, когда зашла речь, в каком виде следовало бы представить Пушкина на проектировавшемся тогда первом «всероссийском» памятнике поэту. Слова известного писателя звучали так: «Отличительная черта поэзии Пушкина — изящная и умная простота, и именно эта простота должна проявиться в самом изображении поэта».

Скокова, Л. И. Пушкин об иноязычной и простонародной лексике в романе «Евгений Онегин» [Текст] / Л. И. Скокова // Русская словесность. – 2011. – № 1. – С. 54-58.

Первая половина XIX века была ознаменована для России процессом завершения формирования русской нации. Наметившись еще в XVIII веке, процесс этот в силу исторических и экономических условий развития России особенно бурно протекал в первой трети XIX века; именно в это время выкристаллизовалось русское национальное сознание. Язык является одним из существенных, устойчивых признаков нации, вот почему вопрос о развитии национального языка для современников Пушкина был и вопросом о развитии нации. Соединение всего «истинно русского» с европейским образованием — тема, которая постоянно волнует Пушкина. Она наложила свой отпечаток и на суждения поэта о языке. Поэтому его художественная речевая практика нередко на первый взгляд противоречит его же полемически острым высказываниям о русском языке. Остановимся на одном из таких «противоречий» в романе «Евгений Онегин» — на отношении Пушкина к иноязычной лексике.

Чавчанидзе, Д. Романтизм и классика в размышлениях Гете и Пушкина [Текст] / Д. Л. Чавчанидзе // Русская литература. – 2011. – № 1. – С. 119-124.

Известно, что на пороге XIX столетия понятие «классическое» стало приобретать смысл устаревшего, неполноценного — в противовес ему в западноевропейской литературе уверенно заявил о себе романтизм. Именно тогда появилось уничижительное слово «классицизм», которое только к концу века сделалось определением конкретного художественного направления и утратило оценочный смысл. Но гораздо раньше, в 20-30-х годах, в литературно-критической мысли сложилась и обратная антитеза: «романтическое — классическое», что означало критическое отношение уже к романтизму; в его принципиальном отрицании каких бы то ни было правил творчества усматривали посягательство на природу искусства. При этом естественно происходила реабилитация знаменитых фигур прошлого, сброшенных романтиками с пьедестала.

Чандлер, Р. Предатели и дарители: о переводе «Капитанской дочки» [Текст] / Чандлер Р. // Иностранная литература. – 2010. – № 12. – С. 117-132.

Пять лет назад одна моя русская знакомая, услышав, что я собираюсь переводить «Пиковую даму», сказала: «Это будет потруднее, чем Платонов. Ты увидишь — там нельзя изменить ни одной запятой». Она оказалась абсолютно права. Даже малейшие вольности, которые я позволил себе в первом варианте, оказались неприемлемыми. Однако я считал (ожидал), что «Капитанская дочка» должна быть легче для перевода. Мне запомнилось, что она написана менее тщательно, сем «Пиковая дама», что ее структура и стиль не так выверены. Как же я ошибался! Ведь Пушкин — как и его молодой герой Петр Гринев — трикстеры. «Капитанская дочка» на первый взгляд кажется просто исторической байкой, на самом же деле это произведение сконструировано более искусно, чем все остальные русские романы XIX века. Однако чтобы понять это, понадобилось время.

Комментарии читателей

Всего комментариев: 0

Вы можете оставить свой комментарий:

*Ваше имя:
E-mail:
Страна, город:
*Комментарий:
* :

* - обязательно для заполнения
Ваш E-mail будет доступен только администратору сайта.


Мы используем технологии, такие как файлы «cookie», которые обеспечивают правильную работу сайта.
Продолжая использовать сайт, вы даете согласие на обработку файлов «cookie». 152-ФЗ «О персональных данных». Принимаю