Конференции и совещания
О.А. Казьмин,
заслуженный работник культуры России
С.В. Рахманинов и Ф.И. Шаляпин
На перекрестках судеб
Великий пролетарский писатель А.М. Горький восхищенно восклицал: «Чертовски богата Россия талантами! И жаль, что не успеет на ее небосклоне разгореться одна звезда, как ее затмевает другая». В целом правильная мысль Мастера не подходит к космическим именам Рахманинова и Шаляпина. Вспыхнув одновременно, они в параллельном движении на орбитах музыки и театра дали такой световой поток, которому гореть века.
Мир знает Рахманинова как гениального композитора, феноменального пианиста и великого дирижера. Те же эпитеты вбирает в себя характеристика творчества Шаляпина - певца, артиста, чтеца и режиссера. Оба служителя муз встали в один ряд с такими гигантами, как А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой. И вместе с тем, сравнивая двух русских гениев, певица Ю.С. Фатова-Бакалейникова отметила, что была поражена их несходством. «Шаляпин - динамика, огонь, беспокойство, Рахманинов - сосредоточенное спокойствие, углубленность. Шаляпин бесконечно говорил, жестикулировал, «играл». Рахманинов слушал, улыбался своей доброй улыбкой». Федор Иванович прекрасно чувствовал себя в любой компании. Скажем мы, продолжая сравнение. Сергей Васильевич не любил «толпы», сторонился надоедливых, бестактных. У певца душа была «нараспашку», в нем бродили соки волгаря-бунтаря. Композитор раскрывался только перед близкими ему людьми, в нем текла кровь русского интеллигента. Он поднялся на музыкальный Олимп как классный профессионал. Шаляпин был самородок на нем.
Что же сблизило этих столь разных людей, что сделало их друзьями на всю жизнь? Ответ однозначен - ТАЛАНТ.
Композитор Н. Метнер утверждал: «Рахманинов - божьей милостью музыкант, помимо его сверхъестественных способностей». Полифонично звучало рахманиновское мнение: Шаляпин -это «необычайный, удивительный артист... богатырь... он быстро вознесся на пьедестал, с которого не сходил, не оступился до последних дней своих». К сказанному о Шаляпине можно добавить, что он был еще замечательным художником, графиком, скульптором, поэтом, переводчиком, писателем.
Дружба гениев началась в Частной опере Мамонтова. Здесь солист Шаляпин разучивал оперные партии под руководством дирижера Рахманинова, что сыграло решающую роль в творческом росте артиста. Сергей Васильевич наставлял певца в постижении души русской классической оперы, помогал конкретными указаниями при создании сценических образов. Чуткий к красоте и силе певческого голоса, его интонационной и тембровой выразительности он, работая с Шаляпиным, часто опирался на мысль о том, что голос может определять не только характер исполнения, но и сценическое поведение. Это положение оперный режиссер В. Лосский раскрывал так: если ты обладатель мощно-широкого баса, то ты должен создавать на сцене Мефистофеля в основном «злобно-величавого». Если же бас солиста не столь широк, сколько, скажем, ме-талличен, следует вылепить Мефистофеля «злобно-ядовитого». Эту формулу хорошо воспринял Федор Иванович, когда готовил с Рахманиновым партию Бориса Годунова. Образ царя, отягощенного нравственными муками, стал величайшим творческим завоеванием певца-артиста, вершиной музыкально-драматического исполнения, которую и поныне не могут постичь другие певцы.
Сергей Васильевич был учителем Федора Ивановича и в области теории музыки. В автобиографии Шаляпин писал о своем наставнике: «Отличный артист, великолепный музыкант и ученик Чайковского, он особенно поощрял меня заниматься Мусоргским и Рим-ским-Корсаковым. Он познакомил меня с элементарными правилами музыки и даже немного с гармонией. Он вообще старался музыкально воспитать меня». Словом, Сергей Васильевич шлифовал этот алмаз, сделал ему оправу. Далось это не просто. Шаляпин вначале ленился. Рахманинов при всяком удобном случае высмеивал певца за это. Шаляпин первое время отшучивался, а потом и рассердился. Но, подтрунивания возымели действие. Поняв необходимость знаний для артиста-художника, Федор Иванович стал с усердием заниматься, работать.
Шаляпин преклонялся перед Рахманиновым. При виде своего наставника внешне и внутренне подтягивался, ибо верил ему безоговорочно: «что Сережа скажет - то закон». Иола Торнаги - жена Шаляпина - говорила, что Сергей Васильевич был единственным человеком, кого боялся Федор Иванович.
Рахманинов в свою очередь дружбу и совместную работу с Шаляпиным считал одним из самых сильных, глубоких и тонких художественных переживаний своей жизни. Его поражала титаническая мощь дарований друга.
Гениальных художников объединяла горячая и бескорыстная любовь к высокому искусству- музыке. Они часами репетировали, готовясь к совместным выступлениям. После этого на сцене был великолепный ансамбль. «В течение ряда лет, - писала С.А. Сатина, - москвичи имели возможность наслаждаться неповторимыми, единственными в мире концертами, где два таких артиста выступали вместе и потрясали присутствующих своим неподражаемым исполнением». «Шаляпин поджигал Рахманинова, а Рахманинов задорил Шаляпина. И эти два великана, увлекая один другого, буквально творили чудеса. Это было уже не пение и не музыка в общепринятом значении - это был какой-то припадок вдохновения двух крупнейших артистов», - вспоминал писатель Н.Д. Телешов.
Подготовка к концертам нередко проходила в доме Рахманиновых, где Шаляпин был «свой человек». Репетировали все, что стояло в программе певца: романсы, арии, русские народные песни. После репетиции, как рассказывала жена композитора Наталия Александровна, Федор Иванович, зная, что его друг обладал чувством юмора и любил шутку, забавно дурачился. «То он вскакивал на фортепиано, изображая наездницу, то уходил в переднюю, что-то там делал со своим лицом и шапкой и выходил оттуда то Наполеоном, то Данте, то еще кем-нибудь. А затем принимался до исступления дразнить большого леонберга, собаку Сергея Васильевича. Мы угощали его пельменями, пирогом и другими русскими кушаниями или приносили просто кочан кислой капусты, которую он очень любил, и он съедал его весь. Правда, и вкусная была эта капуста...». Потчевал друзей и Шаляпин. Вкусными были белый хлеб и икра, присланные им Рахманиновым, когда они в революционные дни 1917 года покидали Родину.
Дружба не только между гениями, но и их семьями продолжалась и за границей. Красноречиво об этом говорит письмо Шаляпина к Рахманинову от 23 августа 1935 года. Вот из него строки: «Мой милый Сереженька, дорогой! Не могу удержаться, чтобы не написать тебе мою благодарность за твое радушие. Я всегда с особым удовольствием любуюсь на тебя - отца и на твою очаровательную семью, и снова я был счастливым побывать немного с тобой и вообще с вами со всеми.
Твое отношение к Боре совершенно очаровало меня. Если бы ты знал, как возвышенно кладется в его душе это твое отношение и как он горд твоими чувствами к нему. Словом, и он, и я с ним чувствуем себя счастливыми - а это ли не радость!.. Слушай! Еще раз я умоляю тебя: возьми твой «Линкольн», усади в него Наталию Александровну, Танюшу, Ирину, захвати в проводники Борю и приезжай сюда (в Жан Луи, О.К.). Ну хоть на три дня! (и я уверен, что останешься на три недели). Ты воочию увидишь, как здесь чудно. Словом, здесь ты и на море, и не на море, в городе и в тоже время в деревне, Хочешь развлечений - это казино, не хочешь танцевать -сиди в халате, Всех видишь - тебя никто, прогулки кругом очаровательные, и горы, и долины, и реки, и даже озера, зелени - море! Спроси Борьку, он тебе расскажет. Не раздумывай! Бери мотор и айда! Кати сюда!.. Пожалуйста, Сережа, прокатись! Растрясись!.. Целую тебя, твой Ф. Шаляпин. Р.5. Фортепиано есть (хорошее)...»
Великий певец вел широкую концертную деятельность, разъезжал по городам России. Дважды он выступал в близком Рахманинову Тамбове. Здесь он поразил слушателей силой своего дарования. В первый приезд (1901) в его репертуар входили: «Песня Варяжского гостя» из оперы «Садко» Римского-Корсакова, баллада «Менестрель» Аренского, «Два гренадера» Шумана, «Песня о блохе» Мусоргского, «Старый капрал» Даргомыжского, куплеты Мефистофеля из «Фауста» Гуно. Вместе с Шаляпиным в концерте выступали солист Брюссельского театра А.М. Кирезен и пианистка А.Н. Про-копович. В сольном концерте второго приезда (1910) певец исполнил песню Варлаама, монологи Пимена и Бориса из оперы «Борис Годунов» Мусоргского. Они звучали в сопровождении симфонического оркестра Тамбова, которым дирижировал СМ. Стариков - одноклассник Рахманинова по классу Зилоти в Московской консерватории. В программу второго отделения были включены «Титулярный советник» и «Червяк» Даргомыжского, «Песня о блохе» Мусоргского, «Клубится волною» и «Перед воеводою» Рубинштейна, русские народные песни. Аккомпанировал певцу его постоянный партнер - пианист и композитор Ф. Кенеман. Впечатления от выступления Шаляпина долгие годы будоражили память тамбовцев.
Высочайшее искусство певца на концертной эстраде и особенно в опере составило целую эпоху в пении - эпоху Шаляпина.
Мечтой певца было закончить карьеру вместе с Рахманиновым - исполнить оперу «Алеко» в новой редакции с прологом и эпилогом. Новые части либретто сочинил сам Шаляпин, их одобрил композитор и собирался переделать свое произведение, но этому не суждено было сбыться.
Мировая слава, пришедшая к обоим музыкантам, сотни километров, разделившие их за границей, не только не нарушили их дружбу, но сделали ее крепче. Памятью о ней остались пять романсов Рахманинова, посвященные Шаляпину: «В душе у каждого из нас», «Воскрешение Лазаря», «Ты знал его», «Оброчник», «Судьба». Больше всего Шаляпин любил последний романс на слова А.Н. Апухтина, где развита тема судьбы из Пятой симфонии Бетховена. Его он наиболее часто включал в программы своих концертов, став непревзойденным исполнителем этого сочинения. Когда же он пел романс в сопровождении Рахманинова, слушатели приходили в состояние настоящего оцепенения.
Картина совместного выступления художников-музыкантов всегда вызывала в памяти выражение Шаляпина: «Когда Рахманинов сидит за фортепиано и аккомпанирует, то приходится говорить: «Не я пою, а мы поем». Рахманинов же, отдавая должное Шаляпину, утверждал: «Он пел так, как Толстой писал... Я в Федора влюблен, как институтка!».
Дружба между великими музыкантами-артистами длилась до самой кончины Шаляпина. За день до этого (11 апреля 1938) у постели больного певца состоялся последний разговор между друзьями. Шаляпин высказал мысль, что, если поправится, напишет книгу для артистов, темой которой будет сценическое искусство. Рахманинов в тон певцу сказал, что тоже напишет книгу как только закончит выступления. Но она будет о Шаляпине. Федор Иванович одарил друга улыбкой и погладил руку Сергея Васильевича. На этом, как вспоминал Рахманинов, они расстались. Навсегда!
Рахманинов не написал книгу о Шаляпине, но оставил такие проникновенные строки о нем: «Шаляпин никогда не умрет. Умереть не может. Ибо он, этот чудо-артист, с истинно сказочным дарованием, незабываем... Для будущих поколений он будет легендой».
Комментарии читателей
Вы можете оставить свой комментарий:
