Статьи и литература

Предисловие к книге М.А. Климковой «Край отеческий…».
История усадьбы Боратынских

Кто хочет понять поэта, тот должен
отправиться в его страну.
И.-В. Гёте

В далеком и почти никому не известном селе Софьинка над берегом степной реки Вяжля, которая змейкой вьется среди заливных лугов, возвышается деревенское кладбище. Рядом с ним в поросшем горькой полынью поле стоят несколько гранитных и мраморных надгробий. Когда-то здесь располагалась дворянская усадьба с таинственным названием Мара.

Усадьба Мара — «приют младенческих годов» поэта пушкинской плеяды Евгения Боратынского, — некогда располагавшаяся в Кирсановском уезде Тамбовской губернии, не сохранилась. Однако память о ней продолжает жить. Ее образ, как в разбитом зеркале, преломляется в десятках блестящих «осколков», сохранившихся в человеческой памяти. То он отчетливо и внятно заговорит языком стихов Боратынского, то немым укором отразится в надгробных памятниках фамильного некрополя, то мелькнет в пожелтевших фотографиях рубежа XIX и XX веков, то ласковым ветром повеет из воспоминаний дореволюционных обитателей усадьбы… Этому образу тесно в небытии, он взывает к человеку, будоража душу, сердце и воображение…

Мару по праву можно было назвать «дворянским гнездом», поскольку в ней выросли и получили начальное образование дети самого просвещенного сословия российского государства. Один из них — поэт, в стихах которого тема Родины очень часто сосредоточивается в образе отеческого дома — «хранительного крова», «сени святой» — символа главных нравственных ценностей и незыблемых жизненных устоев. Детство поэта, проведенное здесь, общение с близкими людьми и окружающей природой, которую Евгений Боратынский почитал за «истинного друга», легло невидимой печатью на его характер, художественное восприятие мира и литературное творчество. Один из современников поэта, Н.М. Коншин, вспоминал о его любви к малой родине, к родительской усадьбе: «Я не знавал человека более привязанного к месту своего рождения: он, как швейцарец, просто одержим был этой, почти неизвестной у нас болезнью, которую французы называют mal du paus (ностальгия, тоска по родине. — М. К.)»^[1]. Думается, что чувство привязанности к родному краю в то время испытывал любой нормальный человек, но столь острое его восприятие было присуще, как свидетельствовал Коншин, лишь душе Боратынского. Поэтому любые воспоминания очевидцев о канувшей в Лету Маре, а также немногочисленные изображения усадьбы и ее обитателей обладают для нас ныне большой ценностью. Вместе с архивными документами они помогают воскресить отдельные страницы истории тамбовского имения Боратынских и судьбы его владельцев, восстановить хотя бы частично образ усадебного мира — «страны поэта», давая возможность прикоснуться к истокам его творчества, лучше понять образ мышления и художественный язык.

Исследователи жизни и творчества Евгения Боратынского отмечали, что в становлении его характера большую роль сыграла мать — Александра Федоровна, о чем свидетельствуют сохранившиеся письма. Однако личность ее, в прошлом воспитанницы института благородных девиц при Смольном монастыре в Петербурге, а также особенности ее педагогической системы, применяемой в воспитании детей, пока не нашли отражения в литературе. Личность же отца поэта, Аврама (Абрама) Андреевича Боратынского, умершего, когда Евгению было десять лет, совсем не рассматривается и не учитывается при создании общей картины поэтического наследия сына.

Считается, что Аврам Андреевич не оказал никакого воздействия на судьбу Евгения Боратынского. В качестве доказательства этому мнению приводится признание самого поэта, запечатленное в художественной форме в стихотворении «Запустение» — в строках, посвященных отцу: «Мне память образа его не сохранила». Между тем, как показывают архивные документы, Аврам Андреевич Боратынский являлся столь незаурядным человеком, что его образ, бережно хранимый потомками на протяжении XIX — начала XX столетия, не мог не оказать воздействия на становление мировосприятия его детей, внуков и правнуков. Именно ему, отцу поэта и основателю усадьбы Мара, посвящены три главы нашей книги: «Аврам Андреевич Боратынский», «Тамбовский губернский предводитель дворянства» и «Усадьба Мара». Следующие главы рассказывают о других периодах усадьбы и ее обитателях, по своим талантам и человеческим качествам не менее достойных памяти потомков: Александре Федоровне, Сергее Аврамовиче, Софье Михайловне и Михаиле Сергеевиче Боратынских, Елизавете Антоновне Дельвиг и т. д.

Усадьба Мара, которой в 2004 году исполнилось бы двести лет, взрастила несколько поколений людей, чьи интересы и профессиональные успехи в свое время не уступали славе Евгения Боратынского. Так, брат поэта генерал-лейтенант Ираклий Аврамович Боратынский участвовал в русско-персидской (1826–1827) и русско-турецкой (1828–1829) войнах, был награжден золотой саблей «За храбрость» и многочисленными орденами. Он состоял в свите императора Николая I, служил военным и гражданских губернатором Ярославля, военным губернатором Казани, сенатором. Жена Ираклия Боратынского, Анна Давыдовна (урожд. Абамелек), была известной красавицей петербургского двора и талантливой переводчицей произведений русских поэтом на иностранные языки.

Другой брат Евгения Боратынского, Сергей Аврамович, окончив Медико-хирургическую академию и став профессиональным врачом, бесплатно лечил помещиков и крестьян не только Тамбовского края, но и близлежащих губерний. Он занимался фармакологией, слыл талантливым изобретателем, живописцем, архитектором, музыкантом. Сергей был женат на вдове поэта А. А. Дельвига Софье Михайловне (урожд. Салтыковой), поэтому в Маре переплелись две ветви, два рода поэтов пушкинской эпохи — Боратынского и Дельвига. В тот период усадьба была культурным центром Кирсановского уезда, где собиралось просвещенное общество помещиков (среди них выделялись Н. В. Чичерин и Н. И. Кривцов).

Последнее поколение Мары достойно особого упоминания. Племянник поэта, Михаил Сергеевич Боратынский, придерживался широких демократических взглядов. Он был активным участником земского движения, работал врачом в построенной им больнице для сельских жителей и, вопреки дворянским традициям, женился на простой крестьянке из Тверской губернии — Марии Григорьевне Котовой. Три сестры Михаила Сергеевича, связавшие жизнь с Марой, — Елизавета Антоновна Дельвиг, Александра Сергеевна и Анастасия Сергеевна Боратынские не создали собственных семей. Они посвятили себя просветительской деятельности и благотворительности: строили школы для крестьянских детей, содержали воспитанниц из бедных семей и бывших служилых людей. Большое влияние на них оказал Сергей Александрович Рачинский (племянник поэта), который одно время был профессором Московского университета, возглавляя кафедру физиологии растений. После увольнения из университета он поселился в смоленском имении Татево, где занимался обучением крестьянских детей в построенных им школах. Рачинский известен как выдающийся русский педагог, автор научных статей и книг. Он часто гостил в Маре, а в архивах Москвы и Петербурга сохранились его письма, адресованные двоюродным сестрам — обитательницам тамбовской «деревни».

В 1880-х годах в Маре обрела приют семья митрополита Вениамина (в миру — Ивана Афанасиевича Федченкова^[2]) — духовного писателя, деятеля Русской Православной Церкви. В усадьбе Боратынских он впервые осознал значение истории и впоследствии посвятил ее владельцам добрые строки своих мемуаров.

Таким образом, Мара олицетворяла собой полноту русской дворянской усадьбы, которая являлась универсальным хозяйственным и творческим центром — поэтическим, научным, музыкальным, просветительским, духовным. Три поколения рода Боратынских сменилось в ней. Последней владелицей, постоянно проживавшей в Маре, была Елизавета Антоновна Дельвиг, которая умерла в 1913 году и была похоронена в родовом некрополе Боратынских. Тамбовское имение перешло во владение к ее племянницам, которые жили в других губерниях. Усадебный дом пришел в упадок, некогда процветавшее дворянское гнездо опустело, а после 1920 года окончательно исчезло с лица земли, разделив судьбу многих дворянских усадеб: господский дом, хозяйственные постройки и церковь были разобраны на строительные материалы, плодовый сад и парк вырублены на дрова, могилы некрополя осквернены, а надгробные памятники составлены на пустыре сельского кладбища.

В 1999 году на месте родового некрополя Боратынских начались восстановительные работы: часть надгробных памятников была возвращена на свои исторические места, часть — передана на реставрацию. Именно с надгробий Елизаветы Антоновны Дельвиг и Анастасии Сергеевны Боратынской приступили к восстановлению утрат Мары. При виде обработанных в форме полусфер блоков белого мрамора с лаконичными надписями, воспроизводящими имя, фамилию и даты жизни, невольно вспоминаются стихи А.А. Дельвига:

Смертный, гонимый людьми и судьбой! расставаяся с миром,
Злобу людей и судьбы сердцем прости и забудь.
К солнцу впоследнее взор обрати, как Руссо, и утешься:
В тернах заснувшие здесь в миртах пробудятся там.
(«Утешение», 1826–1827).

Предлагаемая читателям книга призвана восполнить пробел в знаниях о роде дворян Боратынских и особенностях жизни в их тамбовской вотчине. В ней впервые вводится в научный оборот более пятисот документов Государственного архива Тамбовской области, Тамбовского областного литературно-художественного музея, Российского государственного архива литературы и искусства, рукописного отдела Пушкинского Дома, которые до сих пор не были востребованы.

В книге собраны основные сведения не только о Маре, но и об усадьбах Ярдовка, Ильиновка, Сергиевка, Марьинка, Варваринка, Натальевка, также некогда располагавшихся в Кирсановском уезде Тамбовской губернии и принадлежавших представителям семьи Боратынских.

В качестве иллюстраций к тексту воспроизводятся памятники искусства и фотографии, некогда являвшиеся достоянием обитателей усадеб Боратынских, а ныне хранящиеся в музейных и частных собраниях. Таким образом, в данном издании впервые собраны и представлены разрозненные изобразительные материалы, касающиеся культуры Мары и той ветви рода Боратынских, которая связана с Тамбовским краем.

1. Коншин Н. Воспоминания о Боратынском или четыре года моей финляндской службы с 1819 по 1823 / Публ. С.Г. Бочарова и Л.В. Дерюгиной // Е.А. Баратынский. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М., 1987. С. 341.
2. И.А. Федченков родился в имении Боратынских Ильиновка, в семье бывшего крепостного крестьянина.

Климкова, Марина Александровна. «Край отеческий…». История усадьбы Боратынских [Текст] / М.А. Климкова. — СПб.: Искусство — СПБ, 2006. — 623 с.: ил; [12] л.ил. — Указ. имен: с. 598–622.

Комментарии читателей

Вы можете оставить свой комментарий:

*Ваше имя:
E-mail:
Страна, город:
*Комментарий:
* :
	* - обязательно для заполнения Ваш E-mail будет доступен только администратору сайта.